>> |
№5485
Мир, охваченный дикой, безудержной, братоубийственной войной. Войной, которую он развязал практически своими руками.
Пришлось тряхнуть головой, отгоняя дурные мысли. Но мысли лишь отступили, тут же вернувшись, с новой силой вгрызлись в сознание, выискивая, вытаскивая на поверхность яркие образы воспоминаний.
***
Все началось невинно - статейка там, статейка здесь. Зажужжала бесчисленным роем злых ос пресса, нанося Вессу незначительные укусы. Скорее раздражающие, нежели болезненные.
А потом громыхнуло далёким раскатом - терракт, унесший жизни Маршала Арбитров, штурм Крепости. Врядли кто-то понял, с чего все началось, врядли кто-то узнает. А перед глазами - арбитрский шит, вмятый в кровавую грязь гусеницей танка. А слышится слившийся в единый гул вой толпы, прерываемый рёвом эвисцератора.
"Кара божья!" - Кричал отец Торезо. - "Божья кара!" - Вторили ему лишь недавно отказывавшиеся принимать фанатика церковники. И толпа выла, бросаясь на солдат, разрывая всякого, кто вставал на пути. Толпа бесновалась, не замечая хлестких ударов стека, направляющих ее как тупого грокса. Аристократы. Среди них всегда есть те, кто знает, как обустроить мир. Или думает, что знает, но какая, в сущности, разница? Аристократы, взяв в руки стек, направляли толпу, радуясь своей власти и не замечая, что за их спинами стоял он - милый иномирец, мальчик с амбициями, как говорили они, мальчик, заронивший идеи, взошедшие бурным цветом. Мальчик, к пальцам которого сходились нити глупых марионеток.
Сколько их, этих нитей. Подумать страшно. Тщеславие, гордыня, страх за своё место, жадность. Похоть. "Милый Мальчик" лгал, слепил обещаниями, очаровывал и накручивал нити на крестовину, заставляя кукол плясать.
Часть СПО выступила на их стороне. Не много, всего-то пара частей. Но их точечные удары действовали куда надежней нобильского "стека". Так кнут не только сдирает кожу на месте удара, но и разрывает воздух громким щелчком. После каждой акции этих частей, "неуправляемая" толпа с утроенной яростью рвала лояльные губернатору СПО.
В грохоте и отблесках пламени, среди воя и крика, удивительная в своей страшной красоте картина - маленькая женщина в форме, разворачивает тяжеленную автопушку, удерживая ее прямо в руках, без треноги, и с диким воплем всаживает в толпу очередь за очередью, не теряя равновесия, не отступая ни на шаг. Со спины ее прикрывает ростовым щитом здоровяк-арбитрес, неведомо как уцелевший в кровавой бане. Пышет звездным жаром плазма в руках вольговца в карапасе, смеётся демонически воспаривший к небесам псайкер, швыряя живое пламя пригоршнями в искривленные воплями лица.
Четыре сценария. Четыре чертовых сценария покушения на губернатора, все псу под хвост. Ни яд, ни снайпер. Весс, словно заговоренный, обходил расставленные ловушки, заставляя врагов скрипеть зубами. А потом, явился сам. Поддержать СПО, понимаешь ли. Явить величие духа. Попозировать перед журналистами на фоне ракетной установки. Попозировал. Силы взрыва явно доставало на то, чтобы доставить пару губернаторских ошметков на астороидный пояс.
Громоздкая фигура техножреца среди мечущихся в ужасе людей. Если бы от мог, он бы улыбался.
И вот тут наступил Ад. Задание было выполнено. Спущенные с ниток аристократы вцепились друг другу в глотки. Теперь действительно неуправляемая толпа распалась на множество фракций, власть захватили вышедшие с нижних уровней бандиты. Те, кто плевать хотел на политические дрязги. Теневые твари, живущие охотой и падалью. Множество культов, подхватив вопль экклезиархии, извратили его, затягивая людей в сети порока и бездны ереси. Вновь запевший эвисцератор отца Торезо нёс им искупление.
Семь месяцев. Семь месяцев под крышкой этого котла кипело варево бесчестья и безумия. Наконец, ценой огромного количества жизней, СПО загоняет джинна обратно в бутылку. Втаптывает толпы в кровавую кашу, превращая людей в пересыпанные костяным крошевом кучи фарша, в которых тонет по колено нога.
К исходу седьмого месяца, в день, названный судным, с небес на объятый пламенем мир спустились отряды Сестер Битвы и Арбитрес. Спустились чтобы навести окончательный порядок. Привести к согласию и успокоению.
Но аколитов там уже не было. Высоко на орбите, Индис стоял у изогнутого рыбьим глазом обзорного экрана и глядел на вращающийся внизу мир. Мир, которым они пожертвовали во благо Человечества. Мир, который они уничтожили.
- Моё первое задание прошло хуже, не задумывайся о свершившемся. - Раздался за спиной непривычно мягкий голос Уонаса Каида. Индис оборанулся, глядя на учителя. Инквизитор держал шляпу в руках, чуть на отлёте, смотрел спокойно, но в глубине карих глаз пвиднелись золотые искорки-смешинки. - Эмпатия - то что делает нас людьми, но на службе Инквизиции ты обязан не забывая это чувство, уметь преодолеть его и выполнить задачу. Это тот самый случай, когда Императору милее кающийся грешник.
Уонас, обойдя ученика, замер неподалёку, вглядываясь в проплывающую во тьме Пустоты планету, выдерживает выверенную, почти театральную паузу, отчего-то показавшуюся Индису фальшивой.
-Я думаю ты смог бы стать инквизитором, когда-нибудь. - Заканчивает Уонас. Он уже знает, что собирается ответить ему аколит, а потому улыбается, глядя не на Индиса, но на прозрачное его отражение на стекле экрана.
-Когда-нибудь. - Эхом повторил Лаки. - Когда-нибудь обязательно.
Инквизитор не ответил, глядя на расшитое звездным бисером покрывало бездны, качающее в незримых ладонях испещренный пятнами шар.
***
Индис снова тряхнул головой, прогоняя наваждение. Впереди была неделя отдыха перед новым заданием. Перед новой аркой безумного комикса, страницы которого листали невидимые пальцы звездного ветра.
|